Распятое сердце

БЕЛЫЙ КОНЬ

Белого слышал я ржанье коня
среди низких, сумрачных мест.
Слышал — зовет, зовет он меня,
когда благовест плыл окрест.
Грянул копытом, звеня серебром,
дивный огонь в очах запылал.
Нынешней ночью ждет над ручьем,
надо идти — ведь он меня звал.
Нежно ладонью поглажу его я,
«Вот я!» — гляну в его глаза.
— Конь мой, — скажу, — не знал я покоя
с тех пор, как пала роса...

 Вспрыгну в седло. И сразу — в галоп,
тучи тенями устелют наш путь.
Словно бы чей-то белый платок
успел на прощанье мелькнуть.
Вместе помчимся — с тобой, с тобой,
гривы наши пусть ночь заплетет!
Яром, долиной мчится мой конь —
гей, что за бешеный ход!

Встретим мы Полночь. Свою печаль
в ладонях ее оставим...

Пустимся снова в горную даль,
в утренней дымке растаем….

Скажи мне, роза, для кого в родном краю цветешь?
Кому свой аромат, кому улыбку шлешь?
О ком вздыхаешь,
за кем до ночи наблюдаешь
глазами девушки взволнованной,
не избранной никем и не целованной?

— Цветок так просто не цветет,
у нас все выбрано, все взято наперед!
Не для себя мы расцветаем
и запахом своим до неба достигаем.
Цветем для радости или грустим украдкой,
цветем для боли, — как улыбка, сладкой.
Поем — для ночи. Есть всегда, кто нас услышит.
Тогда мы отдаемся, когда станет тише —
луне, и феям, и пригоркам, и садам,
и добрым дружеским рукам...
Растем, цветем и созреваем сами
за то счастливое, единственное «ах»,
которое подхватит ветер на крылах,
а вечером — развеет над лугами.

Пущусь за ветром в дальнюю дорогу,
пусть веющий мне флаг укажет направленье.
С девчатами встречаться буду на пути —
девчатами, идущими встречь мне и ветру, —
румяными, с распущенной косой,
в красивых блузках, очертивших грудь,
и в белых платьях, прилегающих к ногам,
с платочками, похожими на песню.

И станут мои губы блузкой, платьицем, платком,
в честь ветра мощного я всех их расцелую,
всех сделаю святыми, пресвятыми...

С великой вестью понесусь за ветром вдаль,
еще не осознав ее большого  смысла.
Подковой белого коня забьется мое сердце,
помчусь — полубезумен, полубог,
с одним желаньем — мчаться, трепетать и веять,
пока, сожженный летом, не паду на землю,
и весть отдам тому, кто дальше побежит.

ПРОСЯЩИЕ ПОДАЯНИЯ

Однажды Господь в дверях моих встал —
бедно одетый, с сумой.
На сеновале Он ночевал,
пах июньской травой
и подаянья просил...

Много ненужных вещей я скопил,
стеснявших мое дыханье:
фрак, воротничок, дорогие издания,,,
И, будучи сыт,
важно так рассуждал,
что лучше — умереть или жить?

Ничего ему нć дал — руки взялись за работу,
и только почувствовал стыд,
увидев, как Он глядит:
синим взглядом от заката к восходу...

Господь ушел,
дверь осталась открытой.

И вот — нет уже воротничка; нету книжек тех,
дали мне в дорогу суму, детский смех,
насовали горя, обид мне в узелок,
да о маме я память серебряную сберег...

Теперь хожу по дворам. Не ищу ль кого я?
Знаю, где-то Господь ходит с своей сумою,
знаю, встреча с Господом мне предстоит,
но это мне боли не причинит,
потому что лишних вещей уже нет у меня...
Пойду за ним, вместе просить мы будем
с шапкой в руке, солнцем над головой:

— Дайте любви нам, Божии люди,
 сердце откройте!

ДАЛЕКАЯ МИЛАЯ

Вчера пришли ко мне в гости
все звезды
(месяц уселся в кресло большое),
а когда, между прочим, спросил я,
не повстречалась ли им моя милая, —
поднялись все разом,
пошли искать.

Видно, дошли до самого дальнего края,
нынче их мне не дождаться.
В окнах дождь, и тьма на дворе такая —
с вещами приходится расставаться:
со скрипкой, книжным шкафом и со столом...
Господь задолжал мне девушку —
милую, с радостным голоском,
спрятал ее куда-то...
Звезды и месяц — я думаю, им не под силу
пробираться сквозь тьму.

Придется идти самому

В ПАРКЕ ПЕРЕД ПОЛУДНЕМ

На зеленые газоны первоцветы выплывают,
в лодке с парусом день синий принесен.
Раздают его детишки, что в песочнице играют,
в нашем парке, где дома со всех сторон.

И я тоже еще мальчик. Я могу все полюбить
нынче,  ну а завтра, может быть,
искуплю цветком молитвы горе каменных домов.
Но молитва затвердеет плотью зреющих плодов.
Послезавтра
здесь глаза созреют — те, что разожгут мне сердце...

Стану мужчиной,
стану бойцом.
боец, тот молится штыком 

РАСПЯТОЕ СЕРДЦЕ

Сердце, распятое на деревянном кресте,
позавчера перестало биться.
Сняли его и в землю сложили,
слезами полили,
а сердце сегодня утром
дало росток...

Алый цветок
по земле и по небу блуждает,
Господа Бога прославляет
в публичных домах и в казармах,
на заводах и станциях товарных,
перед миром держа речь такую:

Я — любовь, и потому цвету я
раною открытой,
чтобы все, без веры оставленные,
железной жизнью раздавленные,
могли бы персты вложить.

ПУТНИКИ

Быть не тропой мне — белою звездой,
на свет я оперлась рукой,
к черному платью ленту я пришпилю,
как в день воскресный...
Те, кто со мною повстречались,
сперва меня боялись,
но тут явились короли,
сказали им: «Пошли,
ведь родился Мессия!»

По свету их веду, забывши страх,
свет — лишь тропинка в небесах.
А небо — лишь большое поле,
где и в верху цветы, и в доле,
и как бы нет ему конца...

 В сердцах дары, серпы в руках,
взор в ангелах и васильках,
идем мы в Вифлеем на жатву...

 ДЕНЬ СВЯТОГО НИКОЛАЯ

Сегодня день святого Николая,
а я на скором мчусь к себе домой,
глазами землю, точно кашу, разрезая,
усыпанную сахаром, корицей и ванилью,
и забываю о газетах, улицах, трамваях
в купе невзрачном,
с людьми, что уезжают или приезжают
по зову сердца...
И этот день святой
наш поезд превратил в чулочек для подарков
Пан Микулаш, приди же к ним,
невзрачным детям на путях твоих,
хотят они дорогой охватить всю землю,
а небо — мыслью...
Скажи им слово веры, утешенья,
насыпь им яблок, и орехов, и печенья
в наш поезд Прага — Богумин
и в поезд всего света.

СЕГОДНЯ

Воистину, сегодня чудо из чудес —
коснулся сердца этот день нежданно,
как боль великая, великая любовь,
и славное настало Воскресенье.
По небу много радостей ступало,
и каждая чиста, как маргаритка...
Глаза мои узрели это чудо,
но им пришлось, увы, внизу остаться,
подобно тем апостолам Господним,
что после разошлись по белу свету
и с радостью всем встречным сообщали,
что им Господь явился человеком

МАЛЬЧИК

Ходишь, как одурманенный,
мальчик,
камней на дороге не видишь,
глядишь на небо, а лицо покраснело,
затлели глаза под копной золотою,
a ýж руки-то, руки
словно лебеди, разлетелись...
Мальчик мой, что с тобою?

Мама,
свершилось великое чудо.
Есть сердце у меня — онo бьется,
есть глаза — и глаза мои видят..

Верую в Бога, в людей.
О, жизнь!

СЛЕПЫЕ МУЗЫКАНТЫ

Двое музыкантов
по земле бродили,
скрипочку с гармоникой
с собою носили.

На камнях подворий,
у крестьянок в селах
много они спели
песенок веселых.

Окна открывались,
люди собирались,
мир был так прекрасен —
очи разбегались!

А пока бедняги
песенки играли,
у людей все новые
очи вырастали.

И все краше, краше
музыка играла,
и из красоты ее
ничто не пропало.

Скрипочку с гармошкой
два слепца носили,
Сто глаз наиграли,
крейцер получили.

СТРОФЫ

Снег город, город посеревший заметает,
в глазах твоих он лужей пепельною тает,

часы же с башни, точно брошенные жены,
на площадь падают, к озерам тем граненым.

Ты сам туда идешь с сердечною тоскою,
и кажется тебе — болит весь мир с тобою,

а это — только ты, лишь ты, и то отчасти,
и если ранен ты — своим лишь горем частным.

Стань у стены и слушай песню поездов,
в даль увозящих чью-то ненависть, любовь,

садись во все и, силой славною гоним,
из города печали мчи к краям любым —

в мир, что не хочет знать о синяках твоих,
об обмороках и ранениях сквозных.

Свой страх превозмоги, не только в сердце он,
чем хочешь победить — не будь же побежден!

И боль преодолей и не носи с собою,
чтоб быть всегда в бою и никогда — вне боя.

А снег, что город посеревший заметает,
повязкой белой на челе твоем растает,

Часам же с башни — в небо птицами лететь!
Ведь горе превозмочь — важнее, чем стерпеть

© Анатолий Нехай, переводы 2000-2025