Психическая атака

 Боевой путь моей двоюродной сестры, Подольской Галины Петровны (1922 – 1999), старшего сержанта, санинструктора Первого батальона 486 стрелкового полка 177 стрелковой Любанской дивизии начался в 1941 году на Ленинградском фронте и закончился в мае 1945 года ликвидацией Курляндской группировки фашистских войск.   Галина Петровна награждена медалями: «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За победу над Германией» и многими другими. В ознаменование пятидесятилетия Победы ей вручили орден Отечественной войны.

 Испытавшая все тяготы войны, спасшая большое количество раненых бойцов, под обстрелом вынося их из боя, Галина Петровнва не любила расспросов о войне.   И лишь однажды, по-моему, накануне двадцатой годовщины Победы, когда я спросил, приходилось ли ей испытать чувство страха, она вспомнила эту историю, которую и попытаюсь пересказать от первого лица. Страшна сама по себе война и всё, что на ней происходит, но бывают особые случаи, которые хочется забыть, как страшный сон.   

  Когда отгремел салют в честь полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады, нашу дивизию передислоцировали на Карельский фронт, где к тому времени, с тяжелыми боями и большими потерями, была преодолена линия Маннергейма, но сопротивление немецко-финских войск было ожесточённым.

  На политбеседах, регулярно проводившихся с бойцами в редкие часы затишья, политработники объясняли, что дивизии поставлена задача в кратчайшие сроки пробиться к Выборгу и освободить его.    

  Перед селением, финское название которого не помню, движение нашего батальона застопорилось. Россыпь домов мы видели на горизонте за огромным болотистым полем, изрытом воронками от бомб и снарядов. 

    Под бесконечными авианалётами и артиллерийскими обстрелами, батальону пришлось окапываться и перейти к обороне.   

  Батальонные разведчики, зайдя с легко раненым бойцом в землянку медсанбата, сказали, что нам противостоит немецкое подразделение войск СС.  

  Следующий день начался с нашей пятнадцатиминутной артиллерийской подготовки и командой: «Вперёд, в атаку!».

  Батальон поднимали в атаку несколько раз, но все они были безуспешны.

  Во второй половине дня наступило затишье. Мы ждали к ужину походную кухню с обещанной «черноглазой блондинкой» (так называли любимую всеми пшенную кашу с большим количеством чернослива), когда раздался сигнал тревоги.

  Я схватила санитарную сумку, облегченный кавалерийский карабин и помчалась к окопам.

  С противоположной стороны поля на нас, словно саранча, двигалась серая масса, по мере приближения превращавшаяся в шедших стройными рядами эсэсовцев в серо-голубой форме. Они шли молча, держа автоматы наперевес в оголённых по локоть руках.

Я вспомнила, что такие атаки называют «психическими».

Поступила команда подпустить ближе, чтобы бить наверняка.  

 Наконец-то все виды стрелкового оружия разорвали эту жуткую тишину. Появились первые жертвы среди наступающих, но немцы продолжали идти в том же темпе, не обращая внимания на павших.  

  И казалось, что ничто их не остановит, и откуда-то из желудка стал подниматься животный страх, и захотелось вжаться в землю, слиться с ней или выскочить из окопа и мчаться прочь…  

  Когда стали различимы искаженные злобой лица первых рядов нападавших, раздался резкий свисток, немцы открыли ураганный огонь из автоматов и бросились в атаку, но, одновременно со свистком, по их флангам ударили подоспевшие к нам на помощь пулемётные расчеты, выкашивая эсэсовцев десятками.

Спасаясь от пулемётного огня, они превратились в неуправляемое стадо.

  Словно придя в себя от оцепенения, наши солдаты выскочили из окопов, в рукопашной схватке перебили почти всех, а немногих выживших обратили в бегство. Оказалось, нападавшие были пьяны.

 Мы захватили село, выполнив приказ, и двинулись дальше.

   Дивизия освободила Выборг, была переброшена на укрепление наших войск, сражавшихся в Курляндии, и закончила боевой путь в городе Лиепая.