Не только классики...

Кроме классиков — Бжехвы, Тувима, Броневского — в антологию вошли стихи польских поэтов, пока еще не слишком хорошо знакомых русскому читателю, в том числе наших современников. Вот Мартин Брыкчинский с трогательным стихотворением, написанным от лица школьного мела, который не чужд литературных амбиций и очень переживает по поводу своего недолговечного и во всех смыслах слова хрупкого бытия («Мне себя не жалко, братцы, / счастлив я вполне. / Только бы не исписаться / раньше срока мне»). Вот живущий под Люблином Збигнев Дмитроца и его «Królik-somnambulik» («Кролик-меланхолик»), который хоть и «боится / хищной птицы, / злых людей, / высоких лестниц, / но отвагой / бедолагу / наполняет полный месяц». Вот исследователь творчества Виславы Шимборской Михал Русинек со стихотворением «Астроном», герой которого работает ночью, а днем спит, и поэтому не может поделиться с миром своими открытиями: «Однажды загадочную планету / открыл он — и сам не рад: / как рассказать о ней всему свету, / когда все на свете спят?». Для меня, как для переводчика, настоящим открытием стали стихи Дануты Вавилов — ее герои, польские школьники, хулиганы и лоботрясы, знают, однако, цену словам и умеют вовремя скаламбурить:

Наверное, самое популярное в Польше стихотворение Дануты Вавилов — это «Daktyle» («Финики»), настоящая криминальная баллада об украденных сладостях: «Куда мои финики делись, ребята? / Я вышел, чтоб выгулять младшего брата. / Вернулся в компании младшего брата, / а фиников нет! Подевались куда-то!». Герой начинает расследование, подозревая самых разных животных — но в итоге оказывается, что украл и съел финики... сам читатель:

...И все же до чего иногда отрадно уставшему переводчику встретить в польском тексте речевой оборот, который переводится на русский язык без всяких потерь — например, выражение «глотать книги». Героиня стихотворения Винценты Фабера «Читательница» уплетает книгу за книгой, словно пирожные, умудряясь за один вечер проглотить несколько островов, целый океан, двух-трех пиратов и «книжный королевский флот». Однако подобная прожорливость поэту только на руку:

ПРОЧИТАЙТЕ И ВЫ ТЕПЕРЬ ЭТИ ВЕСЕЛЫЕ СТИХИ! 

Данута Вавилов

БЫСТРО!

Быстро, быстро, просыпайся!
Чисти зубы, умывайся!        
Быстро, быстро, не зевай!
Быстро, быстро – стынет чай!
Быстро, быстро – папа ждет!
Торопись – трамвай идет!
Не вертись, как мелкий бес!
Быстро, времени в обрез!

Вечно времени в обрез!

Мне же хочется весь день
шляться в кепке набекрень,
три часа жевать котлету,
не менять пластинку эту,
сказки слушать, рот разинув,
и тянуть, тянуть резину,
время смело гнуть в дугу
на ромашковом лугу,
быть свободным, точно птица,
и вообще не торопиться!

Все б я делал долго-долго...
Да мешает чувство долга!

Мартин Брыкчинский

МЕЛ

Белый мел на перемене
пишет на доске:
«Разрушаю я свой гений
в грусти и тоске.
Заявил доцент филфака
мне, как на духу:
– Да у вас талант, однако,
к белому стиху!
Но поэтом я не стану,
не случится чудо:
ведь пишу я неустанно
под диктовку чью-то.
Мне себя не жалко, братцы,
счастлив я вполне,
только бы не исписаться
раньше срока мне.
Только б оценили дети
мой скрипучий труд,
прежде чем слова вот эти
тряпкою сотрут».

Збигнев Дмитроца

КРОЛИК МЕЛАНХОЛИК

Некий кролик-меланхолик, 
полуночник и лунатик,
накануне
полнолунья
взвинчен, как поэт-романтик.

Скромный кролик-меланхолик
в полнолуние бесстрашен:
спать не хочет,
лишь топочет
по хребтам домов и башен.

В жизни этой он вообще-то
очень вежлив, тих, спокоен.
Скажем прямо,
он не дама,
но и далеко не воин.

Он боится хищной птицы,
злых людей, высоких лестниц,
но отвагой
бедолагу
наполняет полный месяц!

Пусть собаки жаждут драки,
лаем надрываясь ночью:
храбрый кролик-
меланхолик
разорвать готов их в клочья.

Только вскоре, точно море,
поутихнет его удаль,  
гнев с экстазом
сгинут разом,
как пойдет Луна на убыль.

Снова кролик-меланхолик
ходит смирный и несмелый.
В бой не рвется,
лишь трясется
он от страха месяц целый.

Михал Русинек

АСТРОНОМ

Увидеть его было так непросто!
Спал он средь бела дня,
а ночью смотрел в телескоп на звезды,
на дальние вспышки огня.

Люди с утра на работу уходят,
а он ложится в кровать,
поэтому с ним о делах и погоде
нельзя было поболтать.

Однажды загадочную планету
открыл он – и сам не рад:
«Как рассказать о ней всему свету,
когда все на свете спят?»

Не зная, как быть с парадоксом этим,
всю ночь он рыдал навзрыд.
Утром стучатся к нему соседи,
а он уже крепко спит.

Винценты Фабер

ЧИТАТЕЛЬНИЦА

– Кинга, 

ты
глотаешь книги! –
говорят учителя.
Неужель
подруга наша
ест их,
словно кренделя?

Это значит,
что на ужин,
на десерт и на обед
ест она
литературу,
как заправский книгоед?

Заедает текст
обложкой?
Мажет маслом
переплет?
А без чтения
у Кинги
сводит голодом живот?

Что ж,
поскольку
при застолье
только крепнет аппетит,
пусть ходить
в библиотеку
Кинге мама запретит!

И вообще,
должно бы вызвать
интерес у докторов
то, что кто-то
смог за вечер
слопать пару островов,

океан
и трех пиратов,
книжный королевский флот...
Так она
родную Польшу
с интересом прожует!

Как-то были мы
в походе,
там продукты – дефицит.
А рюкзак
у нашей Кинги
был лишь книгами набит!

...Но в читальный зал
не надо
ставить грозных
часовых –
потому что книги
рады,
если мы
«глотаем» их.

Данута Вавилов

ФИНИКИ

Куда мои финики делись, ребята?
Я вышел, чтоб выгулять младшего брата.
Вернулся в компании младшего брата,
а фиников нет! Подевались куда-то!

Где мои финики, что за делишки?
Может, их слопали злые мартышки?
Влезли в окно, хохотали, галдели,
финики все до единого съели!

А эти мартышки куда потом сплыли?
Быть может, в крылатом автомобиле
примчался сюда героический кролик,
перепугавший мартышек до колик?

А кролик? Куда он отправился снова?
Быть может, его полюбила корова        
и в результате в коляске мычат
двенадцать веселых коровокрольчат?

Куда же корова смогла испариться?
Она теперь в Кракове или в Легнице?
Когда ее в пятницу видели волки,
она для волос выбирала заколки.

Волки? Да нет, это были кони!
Один в разноцветном комбинезоне,
другой, говорящий на странном жаргоне,
висел, как привязанный, на телефоне!

Кому он звонил? А может быть, галке?
Да ну, у нее ни ума, ни смекалки!
Как и у сойки, сплошные «двойки»,
турнули из школы ее за шпаргалки!

Лучше мы спросим морскую свинку,
которая носит плащ и косынку,
а дедушка свинки носит ботинки
и финики мне покупает на рынке!

Где мои финики, спросим в итоге?
Может, едят их сейчас осьминоги
под фортепьяно на дне океана?
Или же слопали их носороги?

А вы? Признавайтесь, друзья, в самом деле,
может быть, вы мои финики съели?
Я не хочу быть похожим на жмота,
но вдруг это все-таки ваша работа?
 
Нет? Отчего ж у любого из вас
пальма растет на макушке сейчас?

Иоанна Кульмова

БЕСКОНЕЧНАЯ ДОРОГА

Дороги тянутся,
словно нити,
и пусть невозможен конец пути,
пора на дорогу долгую выйти,
чтобы по ней в никуда идти.

По бесконечной прийти дороге
в страну,
неизвестную никому,
не зная, куда занесли нас ноги,
и даже не ведая, почему.

Мы едем,
идем,
остановки – случайны,
вокзал за вокзалом, за годом – год.
Но что там дальше?
А это тайна.
Мы просто идем и идем вперед!