Судьба людей - общая

Вы намерены обсуждать вопрос о терпимости и ее пределах, а также заняться ликвидацией проявлений расовой либо этнической ненависти, которые создает человеческая глупость, темнота и подлость…

Как все мы знаем, неприязнь, подозрительность и, в конечном счете, ненависть ко всему чуждому и ко всем чужакам — такое явление, которое сопровождает историю человечества с незапамятных времен, притом можно оказаться «чужаком» по разным причинам: другой религии, другого языка, другой национальности, другого цвета кожи. Но история учит нас не только тому, что вражда к чужакам заурядна, исторически укоренена и зачастую ведет к самым страшным преступлениям, но и тому, что с нею можно успешно бороться, если есть настоящая готовность это делать.

В III веке до Р.Х., 23 столетия назад, царь Ашока в северо-восточной Индии (отметим, что подвластная ему территория включала значительную часть сегодняшнего Афганистана с Кабулом, Гератом, Кандагаром — городами, известными нам по недавним драматическим событиям) был так потрясен жестокостями и страданиями во время войны, которую вел он сам, что решил переменить людские нравы и в поисках мудрости обратился в буддизм. Он издал указы, повелевая уважать все религии — ибо считал, что сосуществование разных религий всем на пользу, — защищать беззащитных, а также не причинять мучений животным.

Эти указы были первым известным нм в истории правовым документом, который вводил религиозную терпимость. Но и религиозная история Европы, несмотря на множество войн и ненависти, не представляет собой лишь непрерывную цепь гонений. В XVI-XVII вв. и лучшие из христианских писателей (хотя этих лучших было не так много) провозглашали религиозную терпимость, и властители разных стран тоже провозглашали ее и предписывали — можно назвать Нидерланды, но также и Польшу, где принимали беглецов из других стран, претерпевавших гонения по религиозным причинам.

Эта терпимость не была ни вполне последовательной, ни устойчивой. В Польше она завершилась изгнанием ариан, во Франции — отменой Нантского эдикта, обеспечивавшего права протестантского меньшинства. И там и тут результаты для страны оказались хуже некуда.

Когда мы говорим о терпимости, мы имеем в виду не только правовые предписания, которые запрещают гнать и в уголовном порядке преследовать людей за их взгляды — религиозные или иные, — а также за такие действия, которые, возможно, нам не нравятся (если они не нарушают общественного порядка и принципов человеческого общежития). Мы имеем в виду также отношение отдельных людей к тому, что им чуждо. Нашу способность рассматривать других людей, в том числе по тем или иным причинам чуждых, с доброжелательным вниманием. Терпимость, разумеется, не означает снисходительности ко злу: различные проступки и подлости должны быть наказуемы, ибо не все мы по природе добры, лишены ненависти, алчности, зависти. Но мы настолько содействуем улучшению мира, насколько способны к терпимости и вере в то, что судьба людей — общая, что она обнимает всех людей до единого. Следует, однако, отметить, что, когда мы говорим о людях другой национальности, языка или цвета кожи, слово «терпимость», собственно говоря, неуместно. Они нам чужие, мы их, может быть, плохо понимаем, но это такие же люди, как мы, хорошие или плохие.

Предрассудок, согласно которому те или иные этнические либо расовые группы ниже нас, хуже или нравственно отсталые, — это зловещий, отравленный источник самых страшных массовых преступлений. Но точно так же, как мы не говорим о «терпимости» к рыжеволосым или голубоглазым, нет смысла говорить, что мы обязаны проявлять «терпимость» к людям другого языка или расы.

Разнообразие культур и языков, разнообразие человеческих характеров и умений создает великое богатство цивилизации, и глупо было бы требовать, чтобы все были одинаковы.

Сегодня мы свидетели далеко еще не оконченной войны, разожженной террористическими нападениями. Их совершали темные, ослепленные фанатики-мусульмане, полные ненависти к христианской цивилизации, ненависти к евреям и ненависти к Западу. Знающие дело люди говорят нам, что этот преступный фанатизм — отнюдь не какая-то естественная черта ислама, что террористы представляют собой лишь маргинальную горстку мусульман. Это наверное так, но нынешняя война воочию показывает нм весь ужас религиозной и цивилизационной вражды. Джонатан Свифт в «Путешествиях Гулливера» описал кровавую войну, которую вели два королевства. Это была идеологическая война: речь шла о том, с какого конца разбивать яйцо всмятку — с тупого или острого. У Свифта это было описанием войны за догматы, религиозной войны.

Во всех европейских странах, в том числе и в Польше, есть своя история сосуществования с национальными меньшинствами. История эта складывалась по-разному, и почти нигде не обошлось без самых разных конфликтов, давления, иногда — гонений, иногда — резни. Особо выделяющимся меньшинством были евреи, рассеянные по всем странам и почти везде подвергавшиеся разнообразным ограничениям или преследованиям. Польша давних времен, похоже, поворачивалась своей не худшей стороной: она давала им различные права и самоуправление. Грубый антисемитизм нарастал в нашей стране в межвоенные годы, случались и погромы. Долгое время евреи жили культурно замкнутыми, приверженными к своим обычаям, религии, языку, одежде. Со временем, однако, многие из них ополячились, и среди этих поляков из евреев были люди, чрезвычайно обогащавшие нашу культуру: писатели, мастера польского слова, такие, как Тувим, Слонимский или Лесьмян, выдающиеся ученые, такие, как Хиршфельд, Тарский, Инфельд, выдающиеся музыканты, замечательные врачи и юристы. Гитлеровский геноцид довел еврейскую общину в Польше и других оккупированных странах почти до полного уничтожения, жертвами этого преступного режима пали и миллионы поляков-неевреев. Почти невозможно поверить, что сегодня в Польше, где в результате истребления при оккупации и послевоенных волн эмиграции осталась всего горстка евреев, до сих пор находится место для темных людей, повторяющих антиеврейские лозунги и идиотскую ложь. Конечно, этих темных людей нельзя отождествлять с культурной жизнью нашей страны, где делается много усилий, чтобы охранять памятники многовекового сосуществования, изучать историю еврейского народа и т.п., но распространение антиеврейских лозунгов покрывает позором нас всех. От этой грязи, к сожалению, не свободны и католическая Церковь — несмотря на множество чрезвычайно ясных высказываний Папы, а также католических священников и епископов…

Все это вещи хорошо известные, которые, к сожалению, все-таки приходится и следует повторять.

Оксфорд, 21 января 2002.

Текст печатается по русскому переводу: "Новая Польша", №1, 2004.

Судьба людей - общая

Лешек Колаковский

Лешек Колаковский

Лешек Колаковский (1927-2009) - польский философ, писатель и публицист. Родился в 1927 в г.Радом. Образование получил в университетах Лодзи и Варшавы. В 1964–1968 – профессор Варшавского Университета; в 1966 исключен из ПОРП; после мартовских событий 1968 уволен с кафедры, отправился в эмиграцию; преподавал в McGill University в Монреале, в University of California в Беркли, в Institute for Social Research в Чикаго; с 1970 – профессор Оксфордского университета; с 1991 член Польской Академии Наук.