Выпуск 53
Переводчики и авторы
Константин Бальмонт и польские поэты
На протяжении всей своей творческой жизни Константин Бальмонт проявлял немалый интерес к польской литературе, и, прежде всего, к поэзии. В разные годы он переводил Адама Мицкевича, Юлиуша Словацкого, лирические произведения Станислава Выспянского и Болеслава Лесьмяна, польские народные сказания — сказания о Твардовском («Зеркало Твардовского», «Твардовский», «Вечная юность Твардовского»).
В 1920-е годы особое внимание Бальмонт уделил переводу творческого наследия выдающегося поэта и ученого, профессора Львовского университета Яна Каспровича, цикл стихотворений которого «Гимны» («Моя вечерняя песня») перевел еще в 1911 году. Каепрович был женат на русской, урожденной Марии Буниной. В 1926 году поэт ушел из жизни, и годом позже, во время своего пребывания в Польше, Бальмонт по предварительной договоренности нанес визит его вдове.
Польшу Бальмонт посетил вместе с супругой Еленой Цветковской. Они приехали в середине апреля 1927 года и провели в турне по польским городам около двух месяцев. Бальмонт несколько раз выступал в Варшаве, где встречался с видными деятелями польской культуры, среди которых был и известный поэт Юлиан Тувим, испытавший немалое влияние одного из основателей русского символизма. Прием был необычайно теплым. Бальмонт много общался, легко говорил по-польски и вызвал всеобщее восхищение. Его триумфальная поездка по стране охватила многие города: Краков, Познань, Белосток, Лодзь, Вильнюс (бывший тогда польским Вильно), Гродно, Львов.
В письме от 2 мая 1927 года Екатерине Алексеевне, находившейся гда в Москве, Бальмонт сообщал: «...Уже более двух недель в Польше...) Я боялся ехать в Польшу, боялся разочарований, а приехал - к родным людям, в родной дом. Ласка, вежливость, гостеприимство, понимание и отличное знание всего, что я сделал, и всего, что я люблю (...). Я провел обворожительную неделю в Харенде, в Закопане, в Татрах, у Марии Каспрович (она русская, изрядно подзабывшая русский язык). Я приехал в ее дом в горах, над потоком, как приехал бы в Гумнищи. Она сразу вошла в мою душу. (...) Там в три дня я написал по-польски очерк о Каспровиче как поэте польской народной души, и поляки восхищались моим польским языком» Сама книга "Ян Каспрович. Поэт польской души" также написанная Бальмонтом, вышла чуть позже, в 1928 году, в Ченстохове, и в том же году вышла книга стихотворений Яна Каспровича в переводе Бальмонта в Варшаве.
Визит русского поэта в Польшу в апреле - мае 1927 года был отражен на страницах рижской газеты «Сегодня» в заметке варшавского корреспондента газеты А. Добротина «Бальмонт в Польше». Автор заметки свидетельствует о необычайно теплом отношении поляков, включая лучших представителей писательской среды, к русской поэзии и непосредственно к ее ярчайшему представителю Константину Бальмонту. До войны в силу сложившейся тогда политической ситуации подобный прием был бы совершенно невозможен, а после восстановления государственной независимости Польши К. Бальмонт встретился «с живыми симпатиями поляков к русской культуре и с их благодарностью по отношению к тем, кто в годы разделов и несчастий Польши умел быть другом ольского народа» .
В Варшаве Бальмонт выступил с тремя докладами: первый — о Яне Каспровиче — на польском языке, далее — о русской эмиграции и о своем путешествии по Океании — на русском. Чтение всех трех докладов прошло блестяще. Благодарные слушатели провожали дорогого гостя после каждого выступления.
Случилось, как это часто бывает с истинными поэтами, и небольшое недоразумение. В день чтения доклада о русской эмиграции Бальмонт забыл о своем выступлении и безмятежно уснул у себя в номере. Разбуженный польским поэтом, он немало удивился тому, что в соседнем с его гостиницей здании, где должен был состояться доклад, уже больше часа его ждет недоумевающая публика. Спешно собравшись, он уже через несколько минут стоял на эстраде. Попытка оправдаться перед пришедшими, свалив всю вину на варшавских извозчиков, вызвала лишь добродушную усмешку аудитории. Все эти обстоятельства, однако, никак не омрачили успешного выступления поэта. Публика рукоплескала.
Среди лучших польских поэтов Бальмонт особо выделял Юлиуша Словацкого. Он не только перевел ряд его произведений, но и посвятил ему в сборнике собственной прозы «Где мой дом?», куда вошли очерки 1920-1923 годов, отдельный очерк «Мысли Словацкого». В нем Бальмонт проводит некую параллель в оценке наиболее выдающихся, по его собственному выражению — «краеугольных», поэтов России и Польши.
Говоря о русских поэтах, он свидетельствует о том, что с начала века двадцатого к двум традиционным именам Пушкина и Лермонтова присоединились «как равноправные два благородных имени - имена, не менее лучезарные, чем те прежние звезды - Тютчев и Фет» , и далее проводит поэтические сравнения: «Пушкин — -Заря наша, Лермонтов — Комета, Тютчев — звездная Ночь, Фет —любовный Сад, звонкая от птичьих песен роща». Без этих поэтов наши чувства не могут быть светлыми утонченными, музыкальнымт. Это четыре угла русского «поэтического Эдема» .
Точно так же, говоря о поэзии польской, Бальмонт называет три «краеугольных» имени: Мицкевич, Словацкий, Красинский. Он считает, что без «Дзядов» Мицкевича, «Лилли Венеды» и «Балладины» Словацкого и «Небожественной Комедии» Красинского невозможно постичь польскую душу: «без этих трех лучистых звезд нет сада с польскими цветами и мечтами» .
В своеи очерке Бальмонт пишет, что из этих трех гениальных польских поэтов ему всего ближе Юлиуш Словацкий. Он называет его «нежным, изысканным, проникновенным, и умно-язвительным, и несравненно--музыкальным» , считает, что Словацкий воплотил в своих драмах «стрелометность и многогранность польской Души» Думается, что это не случайно, так как сам Бальмонт в полной мере обладал всеми этими качествами и, едва ли можно найти другого русского поэта, в такой степени близкого Юлиушу Словацкому. Многими мыслями и образами Словацкому близок и Блок, но характером звучания и световой тональностью стиха Бальмонт все-таки ближе. Притяжение родственных поэтических душ и высокое поэтическое мастерство Бальмонта породили поистине прекрасные переводы высокодуховной поэзии и драм Словацкого, яркие и полнозвучные, отличающиеся тонкой и стилистически выразительной музыкальной фактурой.
Источник: Acta Neophilologica, XIX (1), 2017, UWM Olsztyn